Как создать новую науку

Эта статья попалась на глаза и я не мог удержаться, разместил в блоге. Взял по этой ссылке.

Как создать новую науку. Пособие для начинающих
 
ОКОЛОНАУЧНЫЕ СТРАСТИ

Изучение закономерностей развития науки натолкнуло авторов на мысль быстренько открыть и оформить какую-нибудь новую науку. Что и было сделано. Правда, для этого пришлось ненадолго „закрыть» другую науку. Впрочем, мы уверены, что она этого и не заметила.

Блеск и нищета падологии

Исходные данные: Число научных работ удваивается каждые 13,5 лет, число ученых — за 6,5 лет. К 2050 году число физиков превысит население Земли, а для издания их научных работ не хватит всей вырабатываемой бумаги. (Из книг по науковедению)

„Был этот мир глубокой тьмой окутан. „Да будет свет!» — и вот, явился Ньютон!» Александр Поп, английский поэт (1688-1744)

Ньютон не родился, и закон всемирного тяготения не был открыт.
————————————————————

Долгое время никто не задумывался над тем, что происходит с телами при падении. Первым обратил на это внимание ученых профессор А., выступивший на Всемирном конгрессе механиков с развернутой программой исследования процесса и результатов паде­ния тел. „Продолжим дело великого Галилея, на заре науки бросавше­го предметы с Пизанской башни!» — вдохновенно призвал он с трибуны. Это был день рождения падологии.

Эмоциональное выступление профессора увлекло нескольких молодых ученых, но было раскритиковано многими авторитетными докладчиками. Итог подвел академик Б., в речи которого прозвучала историческая фраза, ставшая знаменем всех антипадологов: „Что с возу упало, то пропало!» В вечерних газетах появились карикатуры, изображавшие профессора бросающим со стола посуду, популярный комик исполнил в варьете куплеты „Милый бросил, я упала…», и о падологии надолго забыли.

Но падология не умерла. Она росла в тиши кабинетов, набирала cилу в лабораториях и на примитивных вначале падологических поли­гонах с шаткими деревянными вышками. Снова о ней заговорили после того, как доцент В., один их блестящих учеников умершего непризнанным профессора А., получил важные результаты по расчету падения бомб с только что изобретенных аэропланов.

Первые специальные падологические лаборатории были созданы в рамках военных департаментов различных стран, но потом выясни­лось, что подобные исследования важны и для промышленности. Кафедры падологии открылись в политехнических институтах, а затем и в университетах разных городов.

Статьи по падологии печатались сначала в журналах по механике. Первый выпуск специального журнала „Вопросы падологии», ставший через десяток лет библиографической редкостью, состоял из двух тонких тетрадок серой бумаги, но он породил десятки изданий: „Жур­нал падологии», „Письма в журнал падологии», „Экспериментальная падология», „Вопросы падения тел», „Ученые записки падологического общества» и т.д. Для широкой публики начал издаваться популярный журнал „Падология и жизнь».
Падология бурно развивалась. К столетию со дня первого высту­пления профессора А. в Академии Наук было создано отделение падологии и смежных наук. Чего только ни исследовали любознатель­ные падологи! Падение тел жестких и мягких, больших и малых, геометрически правильных и бесформенных, твердых тел с полостя­ми, заполненными жидкостью, и жидкостей с твердыми включениями… О широте исследований свидетельствуют названия разделов науки: водопадология, газопадология, статистическая падология, микропадология, разбионика, повреждаемость, падомеханика, падохимия, падодинамика; электропадология, падофизика, падопсихология…
Славные страницы в историю развития науки вписали отважные путешественники. Поднялся на Эверест с портативным падоскопом профессор Г., провел годичный цикл исследований на дне Марианской впадины мореплаватель Д. Герой-аэронавт Е. выполнил серию измере­ний в верхних слоях атмосферы, а среди приборов, взятых путешественником Ж. в последний бросок к Полюсу, был и микропадометр.
Улучшалась экспериментальная база падологии. Ушли в прошлое скрипучие деревянные вышки. Под исследовательские лаборатории и полигоны были заняты Эйфелева башня, Эмпайр Стейт Билдинг, Бангкокская пагода. Мощные падологические установки создавались в горах, где прозрачность и чистота воздуха, огромные скалы и глубо­кие ущелья обеспечивали уникальные возможности для проведения опытов. Были разработаны сотни высокоточных приборов, позволяв­ших фиксировать сокровенные тайны процессов на всех этапах падения, в особенности на самом интересном — завершающем. Миниатюрные падомеры и весопады, ударомеры и отскокопоказатели, датчики повреждаемости и микропады, позволяющие наблюдать падение тел под микроскопом. С наступлением эры электроники родились универсальные измерительные комплексы, например, электронный падопоказатель, записывающий одновременно на магнитную ленту до 16 различных падологических характеристик более чем в 104 точках падающего тела. Миллионы выделялись на строительство гигантских синхропадотронов, в которых изучали падение тел под действием разгоняющих полей.
Не было недостатка и в смелых теориях, обосновывающих и разъясняющих экспериментальные данные. Одно время приобрела чрезвычайную популярность теория, увязывающая скорость падения с объемом падающего объекта. С появлением вычислительных машин математическая обработка опытных данных позволила установить, что одна из важнейших практических характеристик — повреждаемость -связана со стоимостью объекта по биномиальному закону. Более поздние исследования уточнили характер закона, который оказался ближе к Гауссову распределению.
Огромную роль в дальнейшем прогрессе сыграла биопадология. Отчаянные энтузиасты, несмотря на выговоры и депремирования, проводили эксперименты на себе. „За краткий миг падения передо мной промелькнула вся жизнь», — сказал оказывающим ему первую помощь коллегам биопадолог 3., экспериментально доказавший казавшийся поэтической выдумкой древних факт ускоренного течения времени в падающей системе. Эти опыты позволили молодому теоре­тику И. создать релятивистскую механику падения, известную также под названием общей теории относительности, которая логично объяснила многие таинственные факты и вывела науку на новый путь. Одновременно исследователь К., изучая мельчайшие осколки разбившихся при падении тел, доказал дискретность структуры материи и заложил основы квантовой падологии.
Решающее значение имели падологические эксперименты, выпол­ненные на первой орбитальной станции-лаборатории. Было обнару­жено, что в условиях невесомости тела не падают, а медленно сближаются, притягиваемые силой, пропорциональной произведению масс. Эти наблюдения положили начало массопадологии — величайше­го достижения человеческой мысли.
Практически в то же время профессор Л., подведя итог многолет­ним исследованиям, обосновал теорию, согласно которой скорость сближения тел в вакууме обратно пропорциональна расстоянию между ними в степени, близкой к двум. Так появилось другое крупное дости­жение науки — падологическая теория расстояний.
Эти теории оказались совершенно несовместимыми и мир ученых-падологов раскололся на „массовиков» и „расстоянцев». Накал борьбы между ведущими школами соперничающих направлений несколько снизился, когда ученый М. выдвинул оказавшееся чрезвы­чайно плодотворным в науке методологическое положение, получившее название „принцип дополнительности» или „массово-расстоянческого дуализма», согласно которому описание падающей системы с точки зрения теории расстояний всегда необходимо пополнять описанием ее же с точки зрения теории масс и наоборот.
Прекрасно было здание падологии в период ее наивысшего расцвета. Многолетняя работа тысяч специалистов, использование достижений вычислительной техники, изучение сверхтонких эффектов падения позволили найти сложные зависимости и построить всеобъемлющие таблицы, с помощью которых рассчитывались результаты падения любых тел в любых условиях.
Справочники, монографии, учебники и популярные книги по падологии заполонили библиотечные полки. Один журналист подсчитал, что если уложить друг на друга все книги, журналы и брошюры по падологии, хранящиеся в Государствен­ной публичной библиотеке, то получится гора, превышающая суммар­ную высоту всех когда-либо созданных падологических эксперимен­тальных установок, начиная с Пизанской башни и кончая гигантскими синхропадотронами и высокогорными падоскопами. На Всемирном конгрессе падологов, посвященном 250-летию великой науки, признан­ный глава всемирной падологии академик М. подчеркнул, что со дня, основания темпы развития науки неуклонно росли по экспоненте: количество ученых удваивалось каждые 6-7 лет, а количество публи­каций — каждые 13-14 лет, и что если такие темпы развития сохранятся и в дальнейшем, то через какие-то 50 лет число падологов с учеными степенями превысит население Земли, а на издание падологической литературы потребуется больше бумаги, чем ее сможет произвести вся земная промышленность за это время.
Закат великой науки начался в тот день, когда студент последнего курса Калькуттского падологического колледжа Н., еще не получив­ший распределения и потому не примыкавший ни к „массовикам», ни к „расстоянцам», пытаясь угадать, по какой теории можно быстрее защитить диссертацию, смеха ради скрестил обе и получил простое выражение, впоследствии названное законом Н.:
M1*m2
F=K ————
R*R
где F – сила притяжения тел, M1,m2 — массы притягивающихся тел, R — расстояние между центрами тяжести тел, а К — экспери­ментально определяемый коэффициент.
С изумлением он обнаружил, что данное выражение с большой точностью описывает процесс падения любых тел, что оно заменяет сложнейшие формулы обеих ведущих теорий и решает многие вопро­сы, перед которыми они были бессильны…
Один из столпов массопадологии опубликовал первую (оказавшу­юся и последней!) статью Н. в сборнике студенческих работ, сочтя, что она косвенно подтверждает его изыскания. Юный Н. мечтал о мировой славе… Тем тяжелее было разочарование, когда на его детище обру­шился шквал несправедливых нападок. Его не оставили в аспирантуре, ни один падологическии институт не согласился взять к себе печально прославившегося молодого специалиста. Разочаровавшись в науке, Н. перешел в корпус Разведчиков Космоса и через несколько лет погиб во время экспедиции в район вспышки Сверхновой.
Сейчас каждый может увидеть гигантский памятник из бирюзового сатурнианского граната у въезда в Международный Сахарский космопорт. Н. стоит в академической мантии и шапочке (которые не надел ни разу в жизни), опираясь на кафедру, в опущенной руке держит свиток с начертанной на нем великой формулой.
А падология умирала. Прикладники, а за ними и теоретики все охотнее пользовались простым законом Н. На его основе быстро создавалась принципиально новая, логичная и доступная даже школь­никам механика. Постепенно закрывались кафедры, пустели аудито­рии падологических институтов, переплавлялось оборудование синхропадотронов, а опустевшие корпуса приспосабливались под склады…
Некоторое время по инерции еще защищались диссертации, выхо­дили монографии и обзоры. Последней каплей некогда могучего пото­ка, захлестнувшего библиотеки, стала брошюра „Популярно о падоло­гии» из серии „Новое в науке и технике».
И в день полутысячелетнего юбилея некогда великой науки мало кто помнит о ней, кроме бабушек, которые ворчат, глядя на разбитые коленки вечно падающих внуков, да науковедов, для которых история падологии — предупреждение тем, кто считает экспоненциальный рост признаком зрелости и склонен мерить научные достижения количеством публикаций и тоннажем израсходованной бумаги.
* * *
„Открыв» и „закрыв» падологию, авторы на этом не успокоились и решили выяснить, как обстоят дела у коллег — тех, кто столь же смело открывает и закрывает другие падологоподобные науки? Оказалось, что коллег немало, но в силу разобщенности и отсутствия обмена информацией они делают одни и те же типовые ошибки, которых можно было бы легко избежать. Поэтому, основываясь на своем падологичес­ком опыте и обобщая доступный по публикациям опыт других, авторы решили подготовить небольшую инструкцию по этому вопросу. Эта инструкция не предназначена для чудаков, которые готовы потратить лучшие свои годы на сидение в лаборатории или за письменным столом, пробивание инстанций и комитетов, получение неприятностей от корифеев и т.п. только для того, чтобы после их смерти кто-то ска­зал: „Это был Ученый!». Нет. Мы обращаемся к умным людям, реалистам, которые понимают, что любая наука — не более чем средство, а цель…
Как забраться на пьедестал
(типовые рекомендации по созданию новой науки)
1. Мест у академического пирога мало и все они давно заняты. Для того чтобы получить доступ к вкусному, лучше всего самому создать отдельный пирожок, то бишь новую науку, и с самого начала занять место котлового (раздающего).
2. Создание новой науки начинается с Главного Дела — придумывания названия. Именно здесь кроется корень будущего успеха или неудачи. К заглавию предъявляются многочисленные противоречивые требования: оно должно быть, с одной стороны, понятным и привлека­тельным, с другой — свидетельствовать о сложности, значительности и прогрессивности. В качестве основы годятся иностранные, но желательно примелькавшиеся, понятные интеллигентному человеку слова. Далее используются стандартные суффиксы типа -ика, -истика, -оника и т.п. Например: „креативика», „диалогика», „интелектуаллистика», „эволюционика», „соционика», „системодинамика», „гомеостатика», „эвристика», „эврология» и т.п. Годятся также составные названия, при условии включения слова „общая», придающего солидность. Например, очень неплохо звучит сочетание „общая теория систем», „общая теория развития» и т.п. Появляется прекрасная возможность пользоваться сокращениями типа „ОТС», „ОТР». Поскольку название тоже „общее», теорий с одинаковыми названиями может быть несколько, и чтобы исключить споры между авторами, кто у кого что „увел», рекомендуется к названию присоединять фамилию автора и вводить ее в сокращение. Тогда получаются хорошо отличимые сочетания типа ОТРА, ОТРБ и т.д., вплоть до ОТРЯ.
Следующий шаг — подбор великих предшественников и подходя­щих цитат (в крайнем случае, цитаты можно выдумать, их редко прове­ряют). Здесь нужно быть предельно внимательным, чтобы не ошибиться: еще совсем недавно список допустимых предтеч был невелик и строго определен: Маркс, Энгельс, Ленин (некоторое расширение разрешалось за счет „благонадежных» философов и ученых, например, Тимирязева, Павлова, Мичурина, Менделеева, Макаренко и т.п.). Сегодня ситуация резко изменилась: стало солидно ссылаться на Вернадского, Федорова, Богданова, Фрейда, Бердяева и т.п. Этим списком ограничиваться нельзя, так как конъюнктура постоянно меняется. Впрочем, слишком большое количество предшественников нежелательно, так как умаляет ваш собственный вклад.
Очень важно наметить цели новой науки (конечно, не настоящие место у пирога, а рекламные, придающие вам значительность). Ни о коем случае не мельчите, цели должны быть глобальными, с примеркой на все человечество. И подавать их нужно так, чтобы создавалось впечатление, что они практически достигнуты — так, остались некото­рые доделки. Но не увлекайтесь — иначе найдется кто-нибудь неделикатный и спросит, где же результат. Цель тоже должна учитывать конъюнктуру: если вчера „полное и окончательное…», то сегодня „примат общечеловеческих…» и т.п. Удачный выбор цели — лучшая защита от нападок, обвинений в дилетантизме, ошибках, корыстности т.п.: ведь выступить против вас означает выступить против ваших прекрасных целей, а это никому даром не сойдет!
5. Теперь о науке по существу. Этим тоже нельзя пренебрегать иначе начнутся всякие недоуменные вопросы — всегда найдутся люди которые во все суют свой нос и мешают заниматься делом: заседаниями, представительством, идейной борьбой. Чтобы имелся предмет разговора, нужно начать с просмотра как можно большего количества разных наук (для простоты — по оглавлениям учебников), и из каждой вытащить по кусочку (небось не обеднеют!), имеющему хоть какое-то отношение к названию, выбранному вами. Все куски нужно располо­жить в произвольном порядке и переписать „научным языком», то есть используя спецтерминологию, спецматематику, спецграмматику, спецстилистику. Спецтерминов в тексте должно быть не менее 77,7 %. Они легко получаются из слов латинских, древнегреческих и других мертвых языков. Красивый ход — использование терминов известных в других областях, но в совершенно ином смысле (кому не нравится, пусть меняет свои). Часть терминов нужно определить (разумеется, те, которые понятны и без этого). Особенно хорошо, если определение длинное и малопонятное, что достигается использова­нием особо изысканных слов типа „артефакт», „промптуарий» „апподиктикон», „репрезентант», „реликвимация» и т.п. Если встрети­тесь с затруднениями, обратитесь за помощью к любому пособию по клинической психиатрии (раздел „Шизофрения»: в силу особенностей этой болезни учебники по ней — ценнейший источник словообразова­ний).
Спецграмматика и спецстилистика осваиваются также легко. Нужно только запомнить, что фраза с двумя придаточными предложе­ниями лучше, чем с одним, но хуже, чем с двумя придаточными и четырьмя деепричастными оборотами. Не забудьте, что самыми употребляемыми словами должны быть: „который», „вышеупомяну­тый», „ниже приведенный» и они должны чередоваться.
Спецматематика отличается от просто математики тем, что при­водимые формулы используются не для расчетов, а для придания солидности. Постарайтесь ввести как можно больше типовых форм-лемм, аксиом, теорем и т.п. Что вы будете понимать под ними — ваше дело. Формулы и уравнения должны быть объемистыми, с большим количеством буквенных обозначений, смысл которых объяснять не нужно. Нельзя обойтись также без сложных схем и таблиц, в которых банальные квадратики должны сочетаться с модными кружочками и элегантными, говорящими о причастности к ЭВМ, ромбами. Все геометрические фигуры нужно снабдить надписями внутри и снаружи соединить сплошными и пунктирными стрелками, многократно изменяя их направление.
Неотразимо действует, если это раскрасить во все цвета радуги.
Этот этап в создании новой науки наиболее трудоемок и требует специфических умений. Но согласитесь, если бы новую науку можно было создать совсем без труда, то кто-нибудь наверняка бы вас опере­дил.
6. Понятно, что в одиночку науку не создашь и к пирогу не пробьешься. Нужны последователи-помощники, нужна команда (все знают, что короля играет свита). Но будьте осторожны в их выборе -именно здесь кроются будущие опасности, подстерегающие новое движение. Главное требование к последователю — быть „не слишком». Не слишком умным, иначе он чересчур глубоко вникнет в смысл вашей работы. Но нежелателен и слишком глупый — такие могут подвести из самых добрых намерений. Последователь не должен быть слишком честным, чтобы не возмутиться некоторыми неточностями и несоответствиями в ваших речах и делах и не начать вас разоблачать. Но остерегайтесь и бессовестных — еще не хватало вам угодить в лапы к шантажисту. Не годятся слишком образованные — образование позволит слишком хорошо разобраться в источниках ваших идей.
Опасен и полный неуч — может дискредитировать, Тактики „не слиш­ком» нужно придерживаться во всех требованиях к будущим коллегам. Может показаться, что это делает их подбор вообще невозможным -где найти столько „не слишком», Но это опасение ложное. Наша система образования и воспитания поставляет их в неограниченном количестве.
Решив внутренние вопросы, можно переходить к внешнему окру­жению. Нужно провести тщательную разведку и выявить возможных конкурентов. Вам придется иметь дело со следующими типами:
„Деловые люди» — их цели сходы с вашими, поэтому они наиболее опасны. С ними лучше всего договориться, разделив при необходимос­ти сферы влияния. Если же они окажутся слишком жадными и не захотят мирно сосуществовать — поступайте с ними, как с „врагами» (см. ниже).
С „деловыми», чьи интересы не пересекаются с вашими, всегда можно заключить договор о взаимопомощи. Особенно полезны те, кто уже успел шумно заявить о себе: телепаты, экстрасенсы, кришнаиты и т.п. Нужно участвовать в их сборищах и говорениях (симпозиумах, конференциях и просто вечеринках), рассказывать о себе, не забывая такую же возможность предоставить и им. Не скупитесь на похвалы, но хвалите намеками, осторожно, намекая на то, что хотя это и рискованно, но ради торжества истинной науки…
„Теленки» — чудаки, которые всерьез думают, что делать науку следует, действительно работая в лабораториях, за письменными столами, за пультами и дисплеями. Они, как правило, в жизни ничего не понимают и вам не помеха, так как пока они будут возиться, вы уже будете далеко. Впрочем, они неплохо приручаются, и парочка подоб­ных психов украсит вашу науку.
„Враги» — необходимейшая вещь для новой науки. Если у вас нет врагов, значит, нет и вас самих! Впрочем, так и не бывает, если при­нять во внимание, что врагом может оказаться любой. Во-первых, враги те, кто уже ест свой кусок пирога и не хочет делиться с вами, либо не знает о вашем существовании (как известно, незнание не освобождает от ответственности). Во-вторых, врагами являются те, у которых вы „увели» куски для своей науки. В-третьих, враг — офици­альная наука. От нее нужно отмежеваться, чтобы прослыть смелым ниспровергателем, но делать это нужно осторожно, чтобы она ничего об этом не узнала (это на всякий случай, вдруг все-таки пустят к пирогу?). Ну и, наконец, враг — это тот, с кем вы начинали эту титани­ческую борьбу, кого вы вытащили из ничтожества (или он вас вытащил — это не принципиально), сделали его человеком, а он, неблагодарный, захотел сам занять место у пирога, по праву принадлежащее вам.
В борьбе важно создать красноречивый „образ врага», показать, что „тот, кто сегодня поет не с вами, тот против всех», что он гнусен, опасен для всего общества, для дорогих вам гуманных ценностей, культуры, нации, наших великих достижений и нераскрытого потенци­ала… Параллельно работайте над своим образом, который должен совмещать кота Лепольда („ребята, давайте жить дружно!») и Рыцаря Печального Образа в доспехах Ильи Муромца. И не бойтесь перебор­щить! Если некоторые гнилые интеллигенты позволят себе иронизиро­вать по вашему поводу — пусть себе, не они караулят пирог, а посчи­таться с ними у вас время еще будет. Только не забывайте, что необходимы постоянные тренировки, отработка стратегии и тактики в боях с врагами. И, конечно же, хороши любые средства!
Самое главное! Немедленно начинайте то, ради чего все это затеяно. Включайтесь в борьбу за ассигнования, штаты, лимиты, степени, фонды и т.п. Публикуйтесь в любых (здесь не нужно быть особо разборчивым) изданиях. Выступайте в любых местах. Давайте интервью журналистам из самых мелких многотиражек. Ищите выхо­ды на академиков, их жен, детей, собак. Будьте неутомимы!
Предупреждение! Поскольку велика вероятность, что все приве­денные выше шаги не дадут результатов (конкуренция велика), на всякий случай займите очередь и к обычной кормушке — не нужно сбрасывать со счетов и этот путь.
9. И последнее. Авторы не настолько бескорыстны, чтобы не оставить за пазухой «know how». Как его получить? Это отдельный разговор, надеемся, вы понимаете…
* * *
В заключение авторы хотят ответить на вопрос, который наверняка будет задан: „А не является ли ТРИЗ, которую авторы столь усердно пропагандируют в своих книгах и статьях, и в особенности то, что изложено в данной книге, лженаукой? Некоторые признаки явно совпа­дают…»
Конечно, совпадают! Ведь лженаука маскируется под настоящую. И отличить ее от настоящей не помогут никакие общие философские соображения и критерии. Критерий один — практический результат: конкретные машины, вылеченные люди, хорошо воспитанные дети, закономерности, позволяющие двигаться вперед. С помощью ТРИЗ и основанных на ней методик решены десятки тысяч изобретательских, десятки исследовательских задач и проблем, тысячи людей повысили свой творческий потенциал — это и есть «свидетельство о годности».
Борис Злотин и Алла Зусман
Впервые опубликовано в журнале „Техника и наука». № 5. 1985 (под псевдонимом Б.Львов)
Борис Злотин и Алла Зусман Впервые опубликовано в журнале „Техника и наука». № 5. 1985 (под псевдонимом Б.Львов)
ИСТОЧНИК ЭТОЙ СТАТЬИ
Просто не мог пройти мимо такого! текста!